Григор нарекаци молитвы

Григор нарекаци молитвы

ЖИТИЕ БЛАЖЕННОГО МУЖА БОЖЬЕГО ГРИГОРА НАРЕКАЦИ

ЖИТИЕ ГРИГОРА НАРЕКАЦИ

Он заботился и пекся о единстве св. церкви и желал вновь установить и возобновить отвергнутые по нерадению и плотоугодию предводителей правила святой [церкви]. Вследствие чего его хулили грубые и жестоковыйные люди и объявляли еретиком. И вот собрались епископы и князья с азатами и танутэрами и послали за ним, дабы учинить над ним суд и покарать ссылкой как еретика. И к святому пришли посланные ими [люди], чтобы увести его с собой. Но он сказал им:

− Давайте сначала отведаем [чего-нибудь], а потом двинемся в путь.

Он велел зажарить двух голубей и принес положил на стол перед ними, [предлагая] отведать. Была пятница. Это у пришедших еще более усилило подозрения, и они сказали:

− Вардапет, разве сегодня не пятница?

А он будто не помнил и говорит:

− Братья, простите мне мой грех. Я не знал, что сегодня пост.

И, обратившись к жареным голубям, [промолвил]:

− Восстаньте и летите к своей стае, ибо сегодня пост.

В тот же миг, как только святой произнес эти [слова], голуби ожили, оперились и на глазах у всех улетели. Увидев это чудо [посланцы] поразились, пали ниц перед ним и, вознося хвалу Богу, просили об отпущении грехов. Они пошли и рассказали о случившемся чуде, и [те], умолчав о своем злом намерении, назвали его ожили, оперились и на глазах у всех улетели. Увидев это чудо, вторым Просветителем и вторым Чудотворцем. Подобным чудотворением и правоверной мыслью, суровой жизнью и божественной проповедью сиял он в мире как солнце. Но он не прошел [всего] своего пути в этой жизни, а скончался в молодом возрасте в 452 г. нашего летосчисления [3] ; когда завершился девятый юбилей нашего летосчисления, мы вступили в десятый и прошло еще два года. В этот самый год преставился изумительный и чудесный муж Божий св. Григор.

Святое тело его положено в том же Нарекском монастыре, примыкающем к святой церкви, построенной во имя св. Сандухт. Оно творит много чудес во славу Христа и св. Григора. Поведаем об одном из них.

В последние времена Нареком владел некий курд. Курд сей дал своему крестьянину наседку и попросил вывести цыплят. Жена крестьянина подложила под наседку яйца, и та вывела цыплят. [Как-то] курица три дня с цыплятами [где-то] пропадала. И вот, спасаясь от дождя, она влезла под жернов, прикрепленный к стене. Происками лукавого жернов упал на курицу с цыплятами и раздавил их. Женщина, посадившая курицу на яйца, испугавшись гнева курда, возложила свои надежды на Бога и обратилась с молитвой к святому Григору. Она взяла дохлую курицу с цыплятами и, прикрыв ситом понесла и с верой положила на могилу св. Григора, а сама пошла мыкаться по своим делам, мысленно обращаясь с мольбой к Богу и св. Григору. И вдруг по прошествии часа она увидела шедшую ей навстречу с кудахтаньем ожившую курицу с цыплятами. Изумившись, все восславили Бога и оживителя цыплят св. Григора, которым да будет благословен Бог.

[2] Развалины Нарекаванка сравнительно недавно сравняли с землей, а на его месте возвели турецкую мечеть, как и совершенно недавно на месте могилы Нарекаци был построен хлев.

[3] 452 г. армянского летоисчисления соответствует 1003 г .

Григор нарекаци молитвы

Полный подстрочный перевод
Маргариты Дарбинян-Меликян и Лены Ханларян

Статьи и материалы
о Григории Нарекаци

Григо́р Нарекаци́ («Наре́кский») (арм. Գրիգոր Նարեկացի ; около 950—1003) — армянский поэт, философ, монах, мистик и богослов, представитель раннеармянского Возрождения.

Родился в Васпуракане (Ванская область). Отец – известный ученый и церковный писатель Хосров Андзеваци.

Сведения о жизни Нарекаци чрезвычайно скудны. Известно, что в раннем возрасте его отдали на воспитание в монастырь Нарек, округ Рштуни. Наставником его стал настоятель монастыря, ученый монах, книжник Анания Нарекаци (приходившийся Григору дядей со стороны матери). Он был не только крупнейшим ученым своего времени, но и незаурядной личностью, человеком, чья мудрость и святость были широко известны. Общение с Ананией (он был также автором аскетических поучений) и благоприятная среда – монастыри являлись средоточием культурной и научной жизни – оказали мощное влияние на Григора, сформировали его внутренний мир.

После окончания обучения в монастыре Григор Нарекаци принял постриг. Он настолько преуспел в науках (знание Библии и религиозной литературы в целом, умение толковать священные тексты, познания в греческом языке), что был назначен наставником монахов, а затем признан «учителем», вардапетом (так по-древнеармянски называлось высшее ученое звание, даваемое представителям черного духовенства, признанным знатокам Священного писания и толкователям церковного предания).

Каких бы то ни было иных подробностей о внешней стороне жизни Нарекаци не сохранилось, одна из причин чему размеренная и достаточно однообразная монастырская жизнь. Однако сохранилось множество преданий, связанных с его именем, часть которых собрана в Житии Григора Нарекаци , содержащем в том числе и рассказы о сотворенных им чудесах. После смерти Нарекаци был канонизирован, погребен в том же Нарекском монастыре, недалеко от церкви св. девы Сандухт.

Нарекаци принадлежат таги (песни), гандзы (гимны во славу Бога и святых), мегеди (более 20).

Поэзия Нарекаци насыщена библейскими аллюзиями, пронизана размышлениями на темы, заимствованными из Священного писания, что характерно для средневековой поэзии. Для мироощущения поэта свойствен такой гуманистический настрой, что исследователи видят в его стихах новые для развития искусства тенденции, которые являются предвестниками западноевропейского Возрождения, наступившего только через пять сотен лет. Литературовед С.С.Аверинцев сравнил вардапета Григора со св. Франциском Ассизским.

Первым сочинением Нарекаци, снискавшим ему славу, стало написанное в 977 по просьбе Гургена Арцруни, государя Васпуракана, толкование библейской Песни песней .

Нарекаци принадлежат также сочинения История апаранского креста , Похвала святому кресту и Похвала святой Богородице , которые написаны около 989 по просьбе Степаноса, епископа Мокского, Похвала всему чину апостольскому и Похвала святому Иакову, епископу Низибинскому , полемическое Послание против секты тондракийцев (в сочувствии которой пытались уличить самого Нарекаци). Кроме того, в житии упоминаются 97 речей, написанных им, гимны, проповеди и поминовения святых мучеников.

Главный труд Нарекаци – созданная им в 1001–1003 лирико-мистическая поэма Книга скорбных песнопений . Она написана на грабаре, древнеармянском литературном языке, который применяется при богослужении и в настоящее время. В то же время язык поэмы отделен от современного читателя тысячелетием, сложен для понимания и сам смысл произведения, насыщенного эпитетами, метафорами и сравнениями. Трудность представляют также образный строй поэмы и ее синтаксис. Текст содержит множество библейских аллюзий, непрямых цитат, выражений, заимствованных из священных книг. Поэма не рифмована, и все же в некоторых фрагментах Нарекаци использовал и рифму. Поэма сыграла значительную роль в развитии армянского литературного языка и породила ряд толкований и подражаний.

Книга скорбных песнопений (также можно назвать ее книгой «песен-плачей» или же «песен-молитв»), состоит из 95 глав. Каждая из песен начинается характерным зачином: «Слово к Богу из глубин сердца».

В стихах отсутствует какое-либо биографический момент, чем достигается эффект единения с молящейся аудиторией, слияния индивидуального «я» с коллективным.

По выражению С.С.Аверинцева, как бы две многолюдных толпы, два хора возникают пред внутренним взором читателя, «одни стоят прямо и бодро, поднявшись после всех падений, и ликуют в твердой вере и уверенном знании о своем избранничестве, другие колеблются, шатаются, падают и не умеют подняться, поражены сомнением…». При этом Нарекаци не причисляет себя к какому-либо из них, он и с теми, и с другими, словно воссоединяя несоединимое.

Известно более 200 рукописных копий Книги скорбных песнопений . Самая древняя из них, датируемая 1172, хранится в Матенадаране, государственном книгохранилище Армении, вместе с другими уникальными экспонатами.

Впервые «Нарек» (как по имени создателя часто называли поэму) была издана в 1673 в Марселе, а затем более 60 раз переиздавалась. В полном виде переведена на современные восточноармянский и западноармянский литературные языки. Имеются переводы (в том числе, и полные) на английский (1974), французский (1961), итальянский (1874, 1922), турецкий (1904), арабский (1980-е), румынский (1967, 1981).

На русский язык поэму переводили Н.Гребнев (1969), Л.Миль (1985), В.Микушевич (1985). Полный научный перевод сделан М.О.Дарбинян-Меликян и Л.А.Ханларян и издан в 1988. Переводчики ставили перед собой задачу как можно полнее передать содержание и художественные особенности поэмы.

На стихи из 3 главы Книги скорбных песнопений композитор А.Шнитке (1934–1998) в 1985 создал Концерт для хора в четырех частях .

В 2003 под эгидой ЮНЕСКО отмечалось 1000-летие Книги скорбных песнопений .

Для армянского народа поэма Нарекаци – национальное достояние, духовная святыня. Она занимает особое место и в культуре, и в жизни. Недаром книгу Нарекаци, хранившуюся почти в каждом доме, зачастую клали под голову больным, свято веря в ее целительную силу.

Григор нарекаци молитвы

• ЖАНРЫ 359
• АВТОРЫ 255 745
• КНИГИ 585 510
• СЕРИИ 21 735
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 541 175

Книга Скорбных Песнопений

1972 Перевод Н. Гребнева

Слово к Богу, идущее из глубин сердца. Глава 1

Я обращаю сбивчивую речь

К Тебе, Господь, не в суетности праздной,

А чтоб в огне отчаяния сжечь

Овладевающие мной соблазны.

Пусть дым кадильницы души моей,

Сколь я ни грешен, духом сколь ни беден,

Тебе угодней будет и милей,

Чем воскуренья праздничных обеден.

Мой стон истошный, ставший песнопеньем,

Прими не с гневом, а с благоволеньем.

Из дальних келий, тайных уголков

Достал я слово, как со дна колодца,

Пусть дым — сожжения моих грехов

К Тебе, Всемилосердный, вознесется!

Когда перед Тобой предстану я

С застывшей на губах мольбой бесплодной,

Пусть жертва добровольная моя

Тебе не будет столь же неугодной,

Как стон Иакова в краю глухом

Иль попиранье Твоего закона

Правителем греховным Вавилона,

Как сказано в Писании Святом.

Мой дар Тебе пусть будет, Всеблагому,

Пусть Тебя он ублажит,

Как дым кадильниц в скинии Силома,

Которую воссоздал царь Давид.

Кивот, освобожденный от плененья,

Давид поставил там на много дней.

Да будет таковым и возрожденье

Погрязнувшей в грехах души моей!

Час настает, и громкий судный глас

Уже гремит в ущельях отмщенья.

Он нас зовет и порождает в нас

Страстей противоборных столкновенье.

И сонмы сил, недобрых и благих —

Любовь и гнев, проклятья и молитвы,-

Блистают острием мечей своих

И дух мой превращают в поле битвы!

И снова дух смятен мой, как вначале,

Когда я благодати не обрел,

Которую апостол Павел счел

Превыше Моисеевых скрижалей.

Мне ведомо, что близок день Суда,

И на Суде нас уличат во многом,

Но Божий Суд не есть ли встреча с Богом?

Где будет Суд — я поспешу туда!

Я пред тобой, о Господи, склонюсь

И, отречась от жизни быстротечной,

Не к вечности ль Твоей я приобщусь,

Хоть эта вечность будет мукой вечной?

Я грешен был, я преступал закон,

Я за грехи достоин наказанья

Страшней, чем мука варварских племен,

Поверженных Твоею гневной дланью.

Для филистимлян и едомитян

Годами Ты отмерил наказанье,

Но вечный огнь в удел мне будет дан

За все мои сомненья и деянья.

Ждет Страшный Суд меня, но до тех пор

Удел при жизни выпал мне не лучший:

При жизни обречен я на позор

И ожиданье кары неминучей.

Нас вознести иль превратить во прах,

Низвергнуть в ад иль даровать спасенье —

Во всем Ты властен, все в Твоих руках,

Приявший муки в наше искупленье!

Слово к Богу, идущее из глубин сердца. Глава 2

Слово к Богу, идущее из глубин сердца – Григор Нарекаци

(из «Книги скорбных песнопений»)

Я обращаю сбивчивую речь
К Тебе, Господь, не в суетности праздной,
А чтоб в огне отчаяния сжечь
Овладевающие мной соблазны.

Пусть дым кадильницы души моей,
Сколь я ни грешен, духом сколь не беден,
Тебе угодней будет и милей,
Чем воскуренья праздничных обеден.

Мой стон истошный, ставший песнопеньем,
Прими не с гневом, а с благоволеньем.
Из дальних келий, с тайных уголков
Достал я слово, как со дна колодца,
Пусть дым сожжения моих грехов
К Тебе, Всемилосердный, вознесется!

Когда перед Тобой предстану я
С застывшей на губах мольбой бесплодной,
Пусть жертва добровольная моя
Тебе не будет столь же неугодной,
Как стон Иакова в краю глухом
Иль попиранье Твоего Закона
Правителем греховным Вавилона,
Как сказано в Писании Святом.

Мой дар Тебе пусть будет, Всеблагому,
Угоден.
Пусть Тебя он ублажит,
Как дым кадильниц в скинии Селома,
Которую воссоздал царь Давид.

Кивот, освобожденный от плененья,
Давид поставил там на много дней.
Да будет таковым и возрожденье
Погрязнувшей в грехах души моей!

2
Час настает, и громкий судный глас
Уже гремит в ущелиях отмщенья.
Он нас зовет и порождает в нас
Страстей противоборных столкновенье.

И сонмы сил недобрых и благих:
Любовь и гнев, проклятья и молитвы –
Блистают острием мечей своих
И дух мой превращают в поле битвы!

И снова дух смятен мой как вначале,
Когда я благодати не обрел,
Которую апостол Павел счел
Превыше Моисеевых скрижалей.

Мне ведомо, что близок день Суда,
И на суде нас уличат во многом,
Но Божий Суд не есть ли встреча с Богом?
Где будет Суд – я поспешу туда!

Я пред Тобой, о Господи, склонюсь,
И, отречась от жизни быстротечной,
Не к вечности ль Твоей я приобщусь,
Хоть эта вечность будет мукой вечной?

Я грешен был, я преступал Закон,
Я за грехи достоин наказанья.
Страшней, чем мука варварских племен,
Поверженных Твоею гневной дланью.

Для филистимлян и эдомитян
Годами Ты отмерял наказанье,
Но вечный огнь в удел мне будет дан
За все мои сомненья и деянья.

Ждет Страшный Суд меня, но до тех пор
Удел при жизни выпал мне не лучший:
При жизни обречен я на позор
И ожиданье кары неминучей.

Нас вознести иль превратить во прах,
Низвергнуть в ад иль даровать спасенье –
Во всем Ты властен, все в Твоих руках,
Принявший муки в наше искупленье.

Григор нарекаци молитвы

Глас скорбных стенаний сердца моего, вопль горестный
Я возношу к Тебе, тайновидец,
И, возложив на пламя отчаяния, пожирающего мою душу,
Плоды смрадных желаний, возмущающих мысли мои,
Кадильницей воли своей посылаю Тебе.
Воззри, обоняй их, о милосердный, с большей [любовью],
Нежели густой дым от приносимой жертвы всесожжения.
Прими это краткое изложение моих речений
С благоволением, а не с гневом,
И пусть могуществом всесожигаемого тучного тука моего
Вознесется немедля к Тебе
Из глубин кельи, хранящей тайну моих помышлений,
Добровольный дар моей словесной жертвы.
И когда я начну с Тобою тяжбу, с мольбами смешанную,
Пусть, не покажется она Тебе, о могущественный, столь же мерзкой,
Как воздевание рук нечестивого Иакова,
Согласно обвиняющему воплю Исайи,
Или беззакония Вавилона,
Как речено в семьдесят второй притче Псалтыря,
Но пусть приемлем будет он воле Твоей,
Подобно благовонному ладану,
Воскурявшемуся в скинии Силома,
Кою, обновив, вновь воздвиг Давид
Для кивота завета, возвращенного из плена,
Что подобно новому обретению моей заблудшей души.

Глава 2

Слово к Богу из глубин сердца

Глава 3

Слово к Богу из глубин сердца

Да обратишь Ты в живительное снадобье
Для исцеления страданий души и тела
Эту книгу расположенных в порядке плачей,
Что начата во имя Твое, о всевышний.
Начатое мною Ты заверши, и пусть смешается Дух Твой с нею,
И дыхание могущества Твоего, о великий,
Да сольется с творением, дарованным мне Тобою,
Ибо Ты даешь силу сердцу, потерявшему надежду,
И принимаешь славу от всех. Аминь!

Глава 4

Слово к Богу из глубин сердца

Днесь, поистине, не желанней ли,
Согласно пророческой книге провидца [1],
Никогда не быть созданным в утробе [матери]
И не обрести образа [человеческого] во чреве,
Не появляться в [муках] родов
И не достигнуть света жизни,
Не быть вписанным в число людей
И не вырасти, не возмужать,
Не украситься благолепием лица
И не обрести способности говорить,
Нежели быть захваченным [в плен] грехами,
Столь жестокими и ужасными,
Что расплавится даже твердь скал,
Не то что [слабое] тело?

Даруй, о благий, молю Тебя, даруй мне милосердие,
Кое Ты сам, от Себя, Своим словом положил нам, о Боже, говоря:
«Поднесите дар сей Богу во имя спасения великого и да будете святыми,
Ибо я милости хочу, а не жертвы» [2].
Днесь вознесись вновь, воскуряемый ладаном сего напамятования.
Ты, [о Боже], что всем обладаешь.
Все от Тебя, и слава Тебе от всех. Аминь!

Глава 5

Слово к Богу из глубин сердца

И вот я, человек земнородный,
Погрязший в суете бренного мира
И одурманенный вином обманчивого безумия, –
Я непрестанно лгу и никогда не говорю правды
Как же, с каким лицом дерзну я,
[После того как] перечислил выше
Мои заслуживающие хулы свойства,
Предстать пред судом Твоим,
О правосудный, страшный, неизреченный,
Неисповедимый, могучий [Господь] – Бог всех?
Ибо, сопоставляя здесь, в этой [книге],
Неблагодарность грешной души моей с Твоими благодеяниями,
Я покажу, что Ты всегда могуч в правоте своей,
[Тогда как] прегрешения мои навеки осуждают меня,
Хотя Ты и помог мне, слабому,
Сотворив меня своей рукою – [рукою] всевышнего по образу Твоему.

И что пользы мне составлять
Эти малые и ничтожнейшие жалостные соразмерные [плачи],
Коли числом своим [грехи] перешли все границы и врачеванию не поддаются?
Днесь в [Твоей воле] даровать жизнь мне, душою мертвому,
И снизойти с милосердием, дабы посетить меня, осужденного,
О Сын Бога Живого, слава Тебе от всех. Аминь!

Глава 6

Слово к Богу из глубин сердца

Однако что хорошего в том или какая мне польза
Продлевать ряд скорбных своих песнопений,
Коли теряю я бодрость,
Вместо того чтобы выжечь гной,
Скопившийся в моих смертельных ранах,
Раскаленным железом слов моих
Или, с отвращением засунув палец [в гортань] и вызвав тем рвоту,
Отрыгнуть бремя скопившихся в сердце недугов,
Кои причиняют душе острую боль.

Днесь именно эти [грехи] суть повелители и владыки.
Оскверняющие души всех [людей],
А каждый из них делится на подчиненные части –
Тысячи тысяч и тьмы темен.
Общее же их число может знать лишь тот,
Кто еще не существующее зрит в нас как деяние свершившееся.
И вот, если человек не станет себя обманывать и притворяться
И лицемерно делать вид, что не колеблется,
Но чрез познание самого себя
Почувствует общечеловечность своего естества,
Поймет, что он земнородный, и сохранит в себе меру [совести],
Тогда очевидным станет для него,
Что перечислил я не напрасно
Описанные виды прегрешений;
Не определив даже сущности разнообразных тех заблуждений,
Что кружат в нашем естестве,
Я показал не полностью лишь часть из тьмы злых деяний,
Дабы по ним судили вы о прочих.

Примечания

[3] т.е. к тем кто, согрешив, затем раскаялись
[4] 15 Иудейский Царь. Преследовал «пророков» которые местным культам противопоставляли единый культ Бога Яхве.

Глава 7

Слово к Богу из глубин сердца

Но дабы не лишить вас вовсе надежды на спасение
И [не внушить чувства] беэоружности
Пред представленным выше образом
Неисчислимого множества невидимых, противоборствующих сил,
Кои суть не что иное, как самопроизвольно возникающие враги домашние,
Мы покажем противостоящих этому жестокому многочисленному воинству
Защитников божественных и могучих, всепобеждающих и непобедимых,
Хотя и причиняющих нам душевное утеснение и тяготы,
Как если бы с древа недосягаемого
Мы с трудом собирали плоды
Или, преодолевая трудности и страдания,
Шли по дорогам нехоженым.
Ибо все эти полки неправедного войска искусителя
Можно уничтожить всего лишь тонкими ручейками пролитых из очей слез
Или легчайшим вздохом скорбящего сердца, из души исходящим,
Подобно тому как многоногие пресмыкающиеся, черви язвящие, –
Что рождаются в гнили земли и,
Едва двигаясь, вновь вползают в нее –
Погибают, попав в вязкий ток масла оливы
Либо в самую малость смертоносного зелья
Или подобно тому как жаркий южный ветр вместе с солнцем
Заставляет растаять твердый лед,
[Так и грехи] по сходству с [червями] легко рождаются
И, словно [лед], легко тают.

Однако никогда не [удастся] мне предотвратить
Суда надо мною – осужденным словами горькими,
Избиения камнями меня – обвиняемого,
Как преступника закоренелого, которому нет искупления,
Ибо, умерщвляя в себе один из терзающих меня [грехов],
Я даю силу жить другим на погибель душе моей.
Я древо с побегами горькими,
Ибо дал расцвести на нем мерзости порочного [моего] нрава.
Я лоза виноградная, вредоносная и ядовитая,
Ибо рождаю вино погибели,
Я сын Ханаана, а не Иуды,
Как речет великий Даниил,
Я сын геенны, но не царствия [небесного],
Наследник ада, но не желанной славы,
Естество мое [таит] терзания, но не покой.
Я неблагодарный пред Тобою – благодетелем,
Непризнательный пред Тобою – многомилостивым,
Я постоянно грешащий пред Тобою – долготерпеливым,
Огорчающий Тебя, о благосклонный.
Я раб лукавый и ленивый,
Согласно укоряющему слову Господа,
Искушенный в делании зла,
Согласно прорицанию Исайи,
Проворный в злодеяниях гнусных.
Я усерден в том, чтобы вызвать гнев Господа,
Всегда склонен к сатанинским уловкам;
Я скорбь постоянная для Творца своего.
Я немощен, когда надо творить добро,
Ленив, когда надо стремиться к добродетели,
Медлителен, намереваясь исполнить обещанное,
Бессилен, когда надо [делать] полезное и нужное,
Я – не помнящий благодеяний служитель, предавший Господа.

Горе мне, грешному,
Ибо прогневил я создателя своего,
Горе мне, «сыну погибели»,
Что забыл дар жизни!
Горе мне, обремененному тьмой несчетных талантов,
Кои не будут возмещены!
Горе мне, несущему бремя тяжких грехов,
Коему нет возврата в пристань спокойную!
Горе мне, убыточному должнику Господа,
Что не может предстать пред Могучим!
Горе мне – тростнику, легко воспламеняющемуся,
Что будет гореть в геенне!
Горе мне, что вспоминаю это,
Ибо стрелы гнева Божьего будут палящими!
Горе безумию моему,
Ибо не вспомнил я, что явным становится тайное!
Горе нечестивому мне,
Ибо всегда, непрестанно ткал я паутину зла!
Горе тучному телу моему – пище червей неумирающих,
Ибо как терпеть стану их ядовитые укусы!
Горе мне, опьяненному чашей смерти,
Как буду терпеть я муки вечные!
Горе мне, ибо, когда душа недостойная
Покинет жалкое мое тело,
Как предстанет она пред судьею [праведным]!
Горе мне, когда иссякнет масло в светильнике,
Ибо не загорится он вновь!
Горе мне, [что буду охвачен] трепетом тоски и страха,
Когда окажется заперт вход в небесный чертог!
Горе мне, когда [услышу] глас грозный, –
Вызывающие содрогание и ужас
Слова [окончательного] приговора судьи небесного –
«Не знаю тебя».

Григор Нарекаци

(950-1003) родился в семье епископа Хосрова в 950 году. Еще мальчиком, вместе со старшим братом, он был отправлен на воспитание к дяде с материнской стороны, Ананию Нарекаци, настоятелю Нарекского монастыря.

Григор Нарекаци оставил большое литературное наследие. Его поэзия пронизана образами библейской истории. «Книга скорбных песнопений» — самое крупное поэтическое произведение, состоящее из 95 глав – молитв, обращенных к Богу и Богоматери. Книга написана за три года: 1001-1003.

В Армении эту святую книгу называют «народной Библией», а также просто «Нарек». Ее читают над тяжело больными и умирающими. Книга переведена на многие языки.

Впервые на русском языке «Книга скорбных песнопений» Г. Нарекаци прозвучала в переводе Н. Гребнева в миниатюрной книжке, вышедшей в Ереване в 1969 году с послесловием профессора Левона Мкртчяна «О Григоре Нарекаци» (главы 1, 23, 30, 55, 80). Затем благодаря огромным усилиям профессора удалось издать «Книгу скорби» с его предисловием и научными комментариями в 1977 году. В 1998 году профессор издал «Книгу скорбных песнопений» («Наири»), включив в нее четыре главы, которые впервые увидели свет уже после смерти переводчика.

В 1985 году композитор Альфред Шнитке написал «Концерт для смешанного хора в четырех частях» на стихи Г. Нарекаци в переводе Н.Гребнева.

Григор Нарекаци

Книга скорбных песнопений

Слово к Богу, идущее из глубин сердца. Глава 71

Пребудь счастлив и славен, сонм святых,
Хотя порой иные отступались,
Хотя порой иные колебались,
Но вновь гореньем чистым озарялись,
И находили путь, и утверждались
В неложности молитв и дел своих.

Они являли слабости подчас,
Но отрекались от сует мгновенных
И возвышались в помыслах священных
Над бренной сутью каждого из нас.

Была всегда их чтима чистота,
И не было к мольбе их небо глухо,
Их чтят, как тело господа Христа,
В них — обиталище святого духа.

В них нету ни следа, ни тени тьмы.
Их праведность светла в сиянье божьем.
Они богоподобны, если мы
Кого-то богу уподобить можем.

Была их жизнь чиста и безупречна,
Неколебима воля, вера вечна.
Их истина едина и одна.
Всему, что в мире тленно или мнимо,
Противоборство их необоримо.
Их благочестие несокрушимо,
И мудрость их для нас непостижима,
Сияньем божиим озарена.

Молить их, как создателя молю я,
Деяния их чтить по мере сил
И уповать на помощь их святую —
На это нас всевышний вразумил.

А я, ничтожный в мыслях и делах,
Хулы достоин, грешник безнадежный,
Я бодрствую, но сон в моих глазах.
Дремлю, хотя мои открыты вежды.
Молясь, я в мыслях осуждаю близких.
Молясь, я мыслю о деяньях низких.
Иду вперед — и вдруг подамся вспять.
Едва очистившись, грешу опять.
Страстей своих греховных и гордыни
И умиротворяясь не уйму.
Я мед мешаю с горечью полыни,
В сиянье дня предвосхищаю тьму.

Я прячу тернии среди цветов.
Едва покаясь, снова согрешаю.
Мое цветенье не дает плодов.
Я не творю того, что возглашаю.
Даю зарок — и тут же попираю:
Я простираю длань — и опускаю,
Ни с кем своим достатком не делюсь.
Что посулил, того не дать стараюсь.
И снова гнойниками покрываюсь,
Едва от прежней язвы исцелюсь.
Веду корабль я, но с пути сбиваюсь,
Я отправляюсь в путь — и возвращаюсь!
Едва наполнившись — опустошаюсь,
То распадаюсь, то воссоздаюсь,
То сею смуту я, то примиряю,
Виновный сам — другого обвиняю,
Я повинюсь — и тут же отрекусь.

Того, что начал, я не завершаю,
Растрачиваю все, что обретаю,
Что накоплю, немедля промотаю,
Немудрый сам, я мудрых поучаю,
Вражды погасшей пламень раздуваю
И никогда того не постигаю,
Чему учусь и что постигнуть тщусь.

Что сам я разорву, потом латаю,
Я злаки мну, крапиву насаждаю,
Я белым голубем в гнездо влетаю —
И вороном оттуда вылетаю.
Едва поднявшись, вновь к земле стремлюсь.
Я, белый, обернусь мгновенно черным.
Строптивый, притворяюсь я покорным,
От истины в гордыне отвернусь.
Что правою рукой оберегаю,
То левою беспечно разоряю.
Себя считаю правым, хоть не прав.
Я истину устами утверждаю,
А сердцем лгу, все истины поправ.
Сауловы деянья совершаю,
Давидово обличие приняв.

Сначала я заблудшим притворяюсь,
А после откровенно заблуждаюсь.
То я смиренно не подъемлю глаз,
То вместе с бесами пускаюсь в пляс.

Хвалим я грешниками и утешен,
А кто безгрешен, те меня хулят.
«Блажен ты»,— говорят мне те, кто грешен.
«Ты грешен»,— праведники говорят.

Но мнится мне суд праведных пристрастным,
И я не к ним, а к низким духом льну.
Порою перед грешником несчастным,
Пред самым недостойным спину гну.

Не различив, что бренно, что нетленно,
Хожу я в облачении чужом,
Но люди узнают меня мгновенно,
Как чайку в оперении чужом.

Порой многоречив я неуместно,
Когда ж ответить надобно, я нем.
Куда богатство трачу — неизвестно,
Но в день расплаты остаюсь ни с чем.
Бывает, в час восхода я богат,
Но нищим застает меня закат.

Пашу я нерадиво пашню воли.
Боюсь чего-то, что-то сделать тщусь…
Я вечером с тревогой, спать ложусь
И просыпаюсь от душевной боли.

И все-таки, беспутный, безрассудный,
Я, господи, твой сын, но сын твой блудный.
Я — пленник, что собою сам пленен,
Прислужник смерти, сам я обречен.
Я — ветвь, что только для огня годится,
Я — огнь погасший, что не возгорится,
Я погибаю, сам себя кляня.
Мне ведомо: моя плачевна участь.
Чем сам я, кто гневней казнит меня?
Я сам уже теперь сухие сучья
Готовлю впрок для адского огня.
И пред тобою, грешный и упрямый,
Стою сейчас с повинной головой,
Как Каин — порождение Адама,
О господи, я — сын преступный твой.

О господи, твой грешный сын, я стражду.
Давно себе я вынес приговор.
Давно мой каждый шаг и вздох мой каждый
Мне самому проклятье и укор.

Как мне спастись в греховной жизни сей,
Когда и Авраам мне в осужденье
Мои припоминает прегрешенья,
Когда в меня бросает Моисей
Слова, что тяжелее, чем каменья,
И праведный Навин во гневе мстит,
Весь род карает заодно с Аханом
И выдает на гибель царь Давид
Людей безвинных гаваонитянам,

Когда он царь великий, зло тая,
С Навалом сводит счеты, с сумасшедшим,
Когда ревнитель божий Илия
Людей палит огнем, из туч сошедшим.

И тот, кто, может, праведнее всех,
Апостол Петр людей карает сирых,
Ниспосылая смерть за малый грех
Анании с его женой Сапфирой.
Когда ведун великий душ людских,
Апостол Павел, столп вероученья,
К благим словам в посланиях своих
Примешивает смрадный запах тленья.

Моей вине нет края, нет конца.
Сонм воинов, отважных и суровых,
Блаженных сонм и сонм святых, готовых
Исполнить волю нашего творца.
Земля и твердь, и огнь, и все стихий,
Живая тварь и камни неживые,
Все карою грядущей мне грозят,
Напоминают мне грехи земные
И предрекают мне кромешный ад.

Грешащий, я под стать морской стихии,—
Кто в душу мне пытливый бросит взгляд,
Увидит: маленькие и большие
Внутри меня чудовища кишат.
Увидят, как чудовищ этих сонмы
Меня терзают в жизни сей земной,
И подтвердит свидетель потрясенный
Правдивость слов, произнесенных мной.

О господи, моих грехов премного,
Но ты даришь спасенье нам, живым,
Единородный сын живого бога,
Ты, что всесилен и непостижим.

Господь, неизреченный и нетленный,
Понеже все мы под твоей рукой,
Прости и дух мой, бурею смятенный,
Ты, боже, укрепи и успокой.

Своим мечом, карающим и правым,
Чтобы от них не стало и следа,
Ты отсеки бесчисленные главы
Чудовищ тайных моего стыда.

И этих скорбных песнопений слово
Услышь,
Не усомнись в моей мольбе,
Ты не отвергни, господи, сурово
Молитву, обращенную к тебе.

Мои слова, как ладан благовонный,
Прими, господь, и мир мне принеси,
И, как пророка своего Иону,
От чудищ и от бурь меня спаси!
Услышь, о господи, мои стенанья,
Прими мою молитву покаянья,
Умерь мои бессчетные страданья,
Меня в мой час последний не покинь,
Мое единственное упованье —
Отец, и сын, и дух святой.
Аминь!

Книга скорбных песнопений — слово к Богу из глубин сердца

Григор Нарекаци «Книга скорбных песнопений». Перевод Наума Гребнева.

По изданию: «Книга скорби», Ереван, «Советакан Грох», 1977. (С) М.Н. Гребнев, Н.М. Гребнева, 1977, 1988.

Слово к Богу, идущее из глубин сердца

О Повелитель сущего всего,

Бесценными дарами нас дарящий,

Господь, творящий все из ничего,

Неведомый, всезнающий, страшащий,

И милосердный, и неумолимый,

Неизреченный, и непостижимый,

Невидимый, извечный, необъятный,

И ужасающий, и благодатный,

Непроницаем Ты, неосязаем,

И безначален Ты, и нескончаем,

Ты — то единственное, что безмерно,

Что в мире подлинно и достоверно,

Ты — то, что нам дает благословенье.

Ты — полдень без заката, свет без тени,

Единственный для нас родник покоя,

Что просветляет бытие мирское.

И безграничный Ты, и вездесущий,

Ты и сладчайший мед, и хлеб насущный,

Неистощимый клад, пречистый дождь,

Вовек неиссякающая мощь.

Ты и хранитель наш, и наставитель.

Недуги наши знающий целитель,

Опора всех, всевидящее зренье,

Десница благодатного даренья,

Ты явственно живущий, Ты бесплотный,

Наш пастырь неустанный, царь беззлобный,

Всевидящий, и днем и ночью бдящий,

Судья, по справедливости судящий,

Взгляд негнетущий, голос утешенья,

Ты — весть, несущая успокоенье.

Твой строгий перст, всевидящее око

Остерегают смертных от порока.

Судья того, что право, что неправо,

Не вызывающая зависть слава.

Ты — светоч наш, величие без края,

Незримая дорога, но прямая.

Твой след невидим, видима лишь милость,

Что с неба к нам на землю ниспустилась.

Слова, что я изрек Тебе во славу,

Бледнее слов, которые бы мог

Услышать Ты, о Господи, по праву,

Когда б я не был речью столь убог.

Господь всеведущий, благословенный, восхваленный,

Восславленный всем сущим во вселенной,

Все то, что совершить нам суждено,

Твоею волею предрешено.

О Господи, дорогу очищенья

Ты мне в моих сомненьях указуй

И, приведя меня к вратам спасенья,

Сам удовлетворись и возликуй.

Цель песнопенья Твоего раба —

Не славословье и не восхваленье,

Мои слова ничтожные — мольба,

Которой жажду обрести спасенье.

Собранье песен сих, где каждый стих

Наполнен скорбью черною до края,

Сложил я — ведатель страстей людских, —

Поскольку сам в себе их порицаю.

Писал я, чтоб слова дойти могли

До христиан во всех краях земли.

Писал для тех, кто в жизнь едва вступает,

Как и для тех, кто пожил и созрел,

Для тех, кто путь земной свой завершает

И преступает роковой предел.

Для праведных писал я и для грешных,

Для утешающих и безутешных,

И для судящих, и для осужденных,

Для кающихся и грехом плененных,

Для добродеятелей и злодеев,

Для девственников и прелюбодеев,

Для всех: для родовитых и ничтожных,

Рабов забитых и князей вельможных,

Писал я равно для мужей и жен,

Тех, кто унижен, тех, кто вознесен,

Для повелителей и угнетенных,

Для оскорбителей и оскорбленных,

Для тех, кто утешал и кто утешен.

Писал равно для конных и для пеших.

Писал равно для малых и великих,

Для горожан и горцев полудиких,

И для того, кто высший властелин,

Которому судья лишь Бог один;

Для суетных людей и для благих,

Для иноков, отшельников святых.

И строки, полные моим страданьем,

Пусть станут для кого-то назиданьем.

Пусть кающийся в горьком прегрешеньи

Найдет в моих писаньях утешенье.

Пусть обратит мой труд, мое усердье

Себе во благо человек любой.

И стих мой, став молитвой и мольбой,

Да вымолит Господне милосердье.

Всем тем, кто вникнет в сущность скорбных слов,

Всем, кто постигнет суть сего творенья,

Дай, Боже, искупление грехов,

Освободи от пагубных оков

Сомнения, а значит, преступленья.

Желанное даруй им отпущенье,

Пусть слезы их обильные текут,

И голосом моим они моленье

Тебе угодное да вознесут.

К Тебе да вознесется их мольба

И за меня, за Твоего раба.

Пусть, Боже, на рабов Твоих покорных,

На всех, раскаявшихся, кто прочтет

С участьем книгу этих песен скорбных,

Твой свет и благодать да снизойдет!

И если всех Ты примешь, кто со мной

Произнесет слова мольбы усердной,

Врата своей обители святой

Открой и мне, о Боже милосердный.

И если слезная моя мольба

Прольется, словно дождь, грехи смывая,

То и меня, ничтожного раба,

Омоет пусть его вода живая.

И если Ты спасешь, о Боже, всех,

Согласных с мыслью свыше вдохновленной,

Ты и меня, простив мой тяжкий грех,

Спаси, о Господи благословенный.

И если песнь моя в душе иной

Родит Тебе угодные понятья,

Ты и меня, Отец небесный мой,

Не обдели Своею благодатью.

И если те, кто мой постигнет стих,

К тебе дрожащие возденут руки,

Пусть боль стенаний горестных моих

Сольется с их мольбой в единой звуке.

И если сказанные в книге сей

Услышаны Тобою покаянья,

То в многощедрой милости своей

Будь милосерден и к пришедшим ране,

И если поколеблется, скорбя,

В священной вере некто, духом нищий,

Пусть он, воспрянув, в книге сей отыщет

Опору, уповая на Тебя.

Коль маловер однажды устрашится,

Что храм его надежд не устоит,

Пусть этот шаткий храм Твоя десница

Строками книги скорбной укрепит.

Когда недугом мучимый жестоко

Почти утратит кто-то с жизнью связь,

Пусть обретет он силу в этих строках

И возродится вновь, Тебе молясь.

И если смертный страх или сомненье

Вдруг овладеют кем-то из людей,

Пусть в книге он найдет успокоенье,

Найдет покой по благости Твоей.

И если груз грехов неискупленных

Потянет в пропасть грешника, пусть он

Всей сутью слов, Тобою мне внушенных,

Спасен навечно будет и прощен.

И если где-то грешник есть, который

Не минет сатанинской западни, —

Дозволь, чтоб труд мой был ему опорой

И сам безумца светом осени.

И если кто-то в гибельной гордыне

Слова святых молитв забыть готов, —

Дозволь, чтоб я вернул его к святыне

Могуществом Тобой внушенных слов.

И тех, кто в сатанинском ослепленьи

Уверует в презренную тщету,

Мне книгой скорбных этих песнопений

Дозволь вернуть к причастью и кресту.

И ураган неверия, взметенный

Как над водой, над душами людей,

Смири моею песней, вдохновленной

Божественною милостью Твоей!

Сей труд, что начинал я с упованьем

И с именем Твоим,

Чтоб песнопенье стало врачеваньем,

Целящим раны тела и души.

И если труд мой скромный завершится

С Твоим благословением святым, —

Пусть дух господень в нем соединится

Со скудным вдохновением моим.

Тобой дарованное озаренье

Мои разум не покинь,

Но вновь и вновь приемли восхваленья

От Твоего служителя.

Григор Нарекаци

(950-1003) родился в семье епископа Хосрова в 950 году. Еще мальчиком, вместе со старшим братом, он был отправлен на воспитание к дяде с материнской стороны, Ананию Нарекаци, настоятелю Нарекского монастыря.

Григор Нарекаци оставил большое литературное наследие. Его поэзия пронизана образами библейской истории. «Книга скорбных песнопений» — самое крупное поэтическое произведение, состоящее из 95 глав – молитв, обращенных к Богу и Богоматери. Книга написана за три года: 1001-1003.

В Армении эту святую книгу называют «народной Библией», а также просто «Нарек». Ее читают над тяжело больными и умирающими. Книга переведена на многие языки.

Впервые на русском языке «Книга скорбных песнопений» Г. Нарекаци прозвучала в переводе Н. Гребнева в миниатюрной книжке, вышедшей в Ереване в 1969 году с послесловием профессора Левона Мкртчяна «О Григоре Нарекаци» (главы 1, 23, 30, 55, 80). Затем благодаря огромным усилиям профессора удалось издать «Книгу скорби» с его предисловием и научными комментариями в 1977 году. В 1998 году профессор издал «Книгу скорбных песнопений» («Наири»), включив в нее четыре главы, которые впервые увидели свет уже после смерти переводчика.

В 1985 году композитор Альфред Шнитке написал «Концерт для смешанного хора в четырех частях» на стихи Г. Нарекаци в переводе Н.Гребнева.

Наум Гребнев (1921-1988) – неутомимый переводчик народной, классической и современной поэзии Востока. В числе книг: «Наука быть счастливым» Юсуфа Хас-Хаджиба Баласагунского», «Истины. Изречения персидских мудрецов», «Поэма о скрытом смысле» поэта-суфия Руми, «Книга скорби» («Книга скорбных песнопений») Г.Нарекаци. Переводил средневековых армянских поэтов. В его переводе облетели всю страну «Журавли» Р. Гамзатова. В последние годы занимался стихотворным переложением «Псалтыри» («Книга псалмов», 1994). Участник Отечественной войны с 1941 года, был в Харьковском окружении, воевал под Сталинградом, тяжелое ранение получил в 1944 году.